ТРИАЛОГ
Что ребенку нужно: питание или воспитание? (часть первая)
(от 27 марта 2008 года )
Приходит время, когда в семье появляется ребенок. Это событие автоматически делает родителей воспитателями.
Психологи знают, что появление ребенка в семье есть кризис, проявляющийся в самых разных проблемах. Одна из них состоит в следующем. Ребенок - эта смесь, амальгама родителей, должен быть и стать кем-то и каким-то. Образ этого желанного существа есть у каждого из родителей, но беда заключается в том, что их образы разнятся, потому что разнятся сами родители. Допустим, один из воспитателей видит свое чадо в жизненной перспективе сильным и твердым, несгибаемым борцом с трудностями жизни, тогда как для другого важны и желательны другие приоритеты - общительность, радушие, гостеприимство. Примеры подобных несовпадений можно приумножать до бесконечности.
Суть же заключается в том, что для любой пары воспитателей существует и расхождение в системах ценностей и соответствующие расхождения в методах воспитания. Таким образом, ребенок всегда оказывается на пересечении двух воспитательных процессов. Поэтому, когда говорят воспитание, семейное воспитание, - не верьте. На самом деле всегда существуют воспитания, как минимум два воспитания.
Такая ситуация создает, с одной стороны, бесконечную коллизию между родителями как воспитателями, порождает конфликты, которым в принципе не видно конца, и которые своей абсурдностью и упорством сторон могут сравниться только с войнами «остроконечников» и «тупоконечников» в Лилипутии Джонатана Свифта.
С другой стороны, неизбежная коллизия двух воспитательных систем ставит в очень трудную ситуацию, ситуацию своего рода «отсроченной шизофрении» сам «объект» воспитания - ребенка. Недавно от одного замечательного семилетнего мальчика я услышал такую фразу: «Когда со мной говорит моя мама, мне кажется, что она во всем права, а когда со мной говорит мой папа, я думаю, что во всем прав он».
Могут ли в такой ситуации сделать выбор родители, чтобы наконец-то «прийти к одному концу»? Я думаю, что такой выбор невозможен. Невозможен потому, что для любого родителя он означает отказ от самого себя. Даже если один из них и идет на частичные уступки, чтобы сохранить хотя бы часть обеденного сервиза, то делается это лишь на словах. Пройдет совсем немного времени, и «отказавшийся» с упорством достойным лучшего применения опять поднимет свое «тупоконечное» (или «остроконечное») знамя, совсем не думая об остатках семейного фарфора.
Может быть, в такой ситуации выбор за родителей может сделать их ребенок. Мне так совсем не кажется. Да, конечно, он может испытывать разную степень близости к маме и папе. Он может испытывать свои симпатии и антипатии в отношениях с ними, но сделать принципиальный выбор он не может в силу следующих обстоятельств.
Во-первых, оба родителя ценны и уникальны для него на экзистенциальном уровне, поэтому любые его движения «к» и «от» - это лишь движения на поверхностном, ситуативном, эмоциональном уровне. Во-вторых, принципиальный выбор для ребенка невозможен еще и в силу того обстоятельства, что обе родительские ценностные системы не являются его ценностями и в равной степени чужды и безразличны ему. В-третьих, ребенок не понимает происходящего. Он пойман противоречивым раскладом сил притяжения и отталкивания. Он пойман множащейся коллизией, ее паутиной.
И кажется, что из этой то затихающей, то разгорающейся с новой силой войны всех против всех нет никакого выхода. Выбор невозможен в принципе. Остается лишь жить в этом бесконечном кошмаре взаимонепонимания, маневров, раздражения и ненависти. А новые повороты жизни не дают угаснуть этому «домашнему очагу».
Мы знаем, что все большее число заключенных браков распадаются. Не последнюю роль в этом процессе играет рассматриваемая нами воспитательная коллизия. Однако и развод - не выход, поскольку любой новый союз, доживающий до рождения ребенка, вновь восстанавливает коллизию целиком и полностью. Неужели не остается ничего другого как, посетовав на несовершенство этого мира, влачить прежнее существование?
Один очень мудрый человек сказал как-то: «Родителям нечего передать своим детям, кроме своих болезней». В самой идее передачи (воспитания) есть нечто глубоко порочное, если принять во внимание то, что мы, как взрослые, из себя представляем.
Генрих Гольдшмидт (Януш Корчак) – великий педагог-гуманист, - которого трудно упрекнуть в незнании вопроса, дал воспитателю-взрослому такую характеристику: «это сплошной винегрет, захолустье взглядов и убеждений, психология стада, суеверие и привычки, легкомысленные поступки». Вот лишь малая часть болезней, которые мы передаем нашим детям. И более того, за саму возможность передавать все это мы так отчаянно боремся со своей прекрасной (или сильной) половиной, совершенно не отдавая себе отчет, что (вос)питание этим «винегретом» может вызвать у ребенка в лучшем случае «несварение», а в худшем – «отравление».
Если говорить определеннее, то воспитание оказывается сплошь и рядом инфицированием ребенка, при котором в качестве «болезнетворных бактерий» им усваиваются осколки наших ценностных систем. Изначально чуждые ребенку, его собственной жизни ценности, нормы и директивы внедряются в его внутренний мир. Со временем они превращаются в злокачественные «психологические новообразования» (термин из лексикона отечественной педагогической психологии). Вот в чем мы все с разной степенью успешности принимаем участие.
(Окончание следует…)
А.Б.Орлов, д. психол. н., проф., директор Центра психологического консультирования ТРИАЛОГ, orlov@trialog.ru
